— Включая запись наших разговоров и слежку за нами в Париже. Ты ведь тоже узнал напарника Каллана, да?

Этот вопрос застал Рука врасплох, но он постарался не подать виду.

— Э-э… конечно. Он… понятия не имею, кто он такой.

— Проснись, Рук. Это тот самый человек в синем костюме, который стоял позавчера утром перед кафе и притворялся, что убивает время, скручивая сигарету. Ты что, не видел, как он отвел глаза, когда я его узнала?

— Ах да… конечно, видел, — солгал он.

— В Департаменте внутренней безопасности переполох. Несмотря на слежку за нами, после этого допроса мне стало понятно: что бы это ни было, они пока ничего не нашли.

— А как же. Все его вопросы говорили о том, что они ничего не знают. А ты видела его лицо, когда он услышал фамилию «Сикрест»? И зачем это они обтирали тряпками нас и наши вещи?

Он посмотрел сквозь облако пара, поднимавшееся над кастрюлей, на доску Никки и увидел, что она обводила маркером слова «Тряпочки?».

— Итак, что заставило их перейти в режим максимальной боевой готовности?

— Не знаю, но могу сказать одно: будем продолжать делать в том же духе, потому что это работает.

Он опустил спагетти в бурлящую воду и самодовольно ухмыльнулся.

— То есть снова поедем в Бостон, а потом в Париж?

— Да, — сказала Никки. — Как хорошо, что мне пришло в голову туда съездить, правда?

— Блестяще, — подтвердил Рук. — Просто блестяще.

На этот раз Джефф Хит надел одинаковые носки, к удовлетворению дочери, которая пока была не готова наблюдать, как он опускается. Видимо, предупрежденный заранее, он смог лучше подготовиться к их визиту. Тем не менее, сидя в его доме в Скарсдейле и глядя, как отец просматривает старые фотографии из шкатулки, Никки подумала, что даже в отутюженных брюках прямо из химчистки, светлом свитере, со свежевыбритым лицом он выглядел намного старше своего возраста.

Каждый раз, когда он задерживался над какой-то фотографией, Никки спрашивала: «Есть что-нибудь?» Он качал головой, однако, прежде чем положить ее обратно в коробку, медлил несколько секунд. Вскоре Никки поняла, в чем дело. Джефф Хит не мог узнать на фотографиях никого из друзей своей жены; он просто размышлял и любовался снимками женщины, которую когда-то любил. Он бросил жену, и Никки не приходило в голову, что он с удовольствием будет смотреть на эти снимки. Но почему нет? Это было не просто частью его жизни — возможно, ее лучшей частью. Она решила позднее отсканировать несколько фотографий и сделать для отца альбом.

— Вот этого человека я помню. Юджин Саммерс. Сейчас он изображает дворецкого в одном тупом телешоу, — произнес Джефф Хит, показывая групповой снимок: мать Никки, Тайлер Уинн и какой-то молодой человек. Спустя несколько десятков лет Саммерс начал выпускать популярное реалити-шоу — играл дворецкого, который поступает на службу в дом лентяя и неряхи. — Можно мне забрать это фото себе?

— Обожаю его шоу. Вы знаете Юджина Саммерса? — спросил Рук.

— Не совсем. Я встречался с ним один раз, в Лондоне. Сначала парень мне понравился, но он постоянно поправлял меня, что бы я ни делал. Однажды вытащил у меня из нагрудного кармана платок и сложил его по-своему. Можете себе представить?

— Остроумно, — сказал Рук, заслужив уничтожающий взгляд Никки.

— А зачем ты ездил в Лондон, папа?

— За твоей матерью, зачем же еще? Летом семьдесят шестого Синди работала там учительницей музыки. Хуже момента, чтобы торчать в городе, было не придумать. Самая сильная жара за последние тридцать лет, и засуха к тому же. А сидеть в Англии в двухсотлетнюю годовщину того, как мы отделались от них раз и навсегда, [120] — просто полное безумие, — он бросил фото Юджина Саммерса к остальным.

Никки, уже видевшая этот снимок, но не узнавшая Саммерса, отложила его в сторону и решила, что нужно обязательно связаться со звездой телешоу.

— Ты не помнишь, в какой семье она тогда работала?

Ее отец рассмеялся.

— Помню, еще бы! У одного тамошнего пивовара-миллионера. Кстати, хорошее пиво. «Лучшее пиво Дердлс». Поэтому я его и запомнил. — Он причмокнул губами, и Никки стало грустно. — Крупнейший экспортер пива в Ирландию. Неудивительно, что он был богачом. Если ты не продаешь пиво в Ирландии во время жары, лучше тебе заняться другим делом.

Вскоре они добрались до дна коробки, обитой шелковой тканью; старик отвлекся на воспоминания и больше никого не узнал, кроме Николь Бернарден.

— Извини, ничем не могу помочь, — сказал он.

Никки очень аккуратно сложила снимки обратно, стараясь не повредить их; однако она медлила скорее для того, чтобы отсрочить предстоявший разговор. Предмет был очень щекотливый. Но сначала у нее был еще один вопрос.

— Люди, с которыми я говорила, спрашивали, не пыталась ли мама что-нибудь спрятать.

— Пыталась — свою вторую жизнь, — презрительно фыркнул отец. — Если, как ты говоришь, она работала на ЦРУ, прекрасно. Но все равно мне в ее жизни места не было. И кстати, шпионская работа вовсе не исключает вероятности романа с этим… — он махнул рукой в сторону коробки, которую Никки только что закрыла крышкой, — смазливым агентом, Уинном. Может, она пошла на это ради него.

Никки нечего было ответить, и она решила, что лучше всего просто кивнуть и предоставить отцу справляться с гневом самостоятельно. Новость насчет ЦРУ, вопреки ее ожиданиям, не оказала благотворного действия. Однако ей приходилось признать, что в чем-то отец прав. Шпионаж и любовная связь не исключали друг друга. Никки испытывала облегчение — а возможно, просто не хотела об этом думать — и не смотрела на проблему под таким углом. Возможно, потому что у них были разные цели. Она стремилась обелить Синди Хит, а он искал новых доказательств того, что с ним обошлись несправедливо.

Рук все это время старался не вмешиваться в разговор, но сейчас открыл рот, чтобы вернуть беседу в нужное русло.

— Никки, по-моему, тебя спрашивали о каком-то предмете.

— Точно. Папа, ты никогда не видел, чтобы мама прятала некий предмет, не находил в доме никаких посторонних вещей?

— Например?

— Ну, я не знаю. Ключ, видеокассету, светокопию, конверт. Дело в том, что я и сама понятия не имею о том, что это было. Может, ты когда-нибудь случайно натыкался на что-то и думал: а это еще что за штука и какого черта она здесь делает?

Она услышала негромкий вздох, и в глазах Джеффри Хита появилось такое же подавленное выражение, как и в тот момент, когда он признался, что нанял частного детектива следить за своей женой. Отец, извинившись, вышел в спальню и пять долгих минут гремел ящиками комода и хлопал дверцами шкафов.

— Я нашел вот эту вещь, что и побудило меня нанять Джо Флинна.

— Джо Флинна? — повторил Рук. — Он был вашим частным детективом?

Джефф Хит кивнул и протянул Никки небольшой бархатный мешочек. Принимая вещь, она ощутила тепло в груди, которое испытывала в минуты, когда в безнадежном деле происходил кардинальный поворот. Рук тоже разволновался. Он наклонился вперед и вытянул шею, глядя, как она развязывает шнурок.

— Это браслет, — произнесла Никки, вытряхивая вещицу на ладонь.

Рук поднялся и встал рядом с ее отцом, чтобы лучше видеть. Браслет был простым, недорогим. На позолоченной цепочке болтались две подвески: цифры «один» и «девять».

— Откуда она взяла браслет? — спросила Никки.

— Я так и не узнал этого.

— Разве мама тебе не сказала?

— Я, э-э, не стал говорить ей, что нашел его. Мне было стыдно. А она никогда о нем не спрашивала. И поэтому, когда частный детектив сказал, что не обнаружил никаких признаков романа, я решил не искушать судьбу, понимаешь?

— Понимаю, конечно. — Хит повертела цифры, осмотрела их, но не заметила ничего необычного. — Ты не возражаешь, если я заберу это?

— Бери, — он махнул рукой, словно отметая что-то. — Спрячь это.

Никки всмотрелась в лицо отца и поняла, что его состарили не годы, а тайны, которые ему пришлось хранить. И она подумала: интересно, как выглядела бы сейчас ее мать?